Параллельные миры

обще, когда актеры бегают по сцене, происходят вещи необыкновен-ные. Чем быстрее они двигаются, тем медленнее тикают их часы и темболее тяжелыми и плоскими становятся их тела.Потребовались годы, чтобы широкое научное сообщество при-няло взгляды Эйнштейна. Но сам Эйнштейн не стоял на месте; онхотел применить свою новую теорию относительности к самой гра-витации. Он осознавал всю сложность своего предприятия — в оди-ночку заниматься самой прогрессивной и «тяжеленной» теориейсвоего времени, точнее, опережающей свое время. Макс Планк, соз-датель квантовой теории, предостерегал Эйнштейна: «Как старшийдруг я должен предупредить тебя, чтобы ты не делал этого, ибо, во-первых, ты не добьешься успеха, а даже если и добьешься, никто тебене поверит».Эйнштейн понимал, что его новая теория относительностиразрушала теорию гравитации Ньютона. По Ньютону, гравитацияраспространялась во Вселенной мгновенно. Но тут возникает во-прос, который иногда задают даже дети: «Что будет, если Солнце ис-чезнет?» По Ньютону, вся Вселенная тут же станет свидетельницейисчезновения Солнца. Но по теории относительности это невоз-можно, поскольку информация об исчезновении звезды ограниченаскоростью овета. Согласно теории относительности, внезапноеисчезновение Солнца вызвало бы сферическую ударную волну гра-витации, распространяющуюся во все стороны со скоростью света.Наблюдатели, находящиеся с внешней стороны ударной взрывнойволны, сказали бы, что Солнце продолжает светить, поскольку грави-тация еще не успела достичь их. Но наблюдатель внутри волны сказалбы, что Солнце исчезло. Для разрешения этой проблемы Эйнштейнввел совершенно новые понятия пространства и времени.Сила как искривление пространстваНьютон понимал пространство и время как огромную пустую арену,где события происходят в соответствии с его законами механики.Когда-то сцена была полна чудес и тайн, но, по существу, оставаласьинертной и неподвижной, лишь пассивной свидетельницей ритуаль-ного танца природы. Однако Эйнштейн перевернул это представле-ние. Для Эйнштейна сама сцена становится важной составляющейжизни. Во Вселенной Эйнштейна пространство и время уже не былистатичной сценой, как предполагал (и предписывал) Ньютон, — ониприобрели динамичность, изгибались и извивались причудливымобразом. Представьте, что сцену жизни заменил батут, на которомвсе актеры мягко проседают под собственным весом. При таком по-ложении дел мы увидим, что сцена становится столь же важной, как следующая страница